Зачем инженерам философия? Памяти Владимира Аршинова

На Хабре, как и в любом живом техническом сообществе, время от времени вспыхивают споры: «Зачем программисту гуманитарные науки?», «Философия — это пустословие», «От неё ни пользы, ни кода». Я не раз слышал подобные комментарии под своими статьями — и каждый раз они вызывали у меня не раздражение, а скорее грусть.
Потому что за этими словами стоит не просто непонимание, а потеря масштаба.
А масштаб — это как раз то, что отличает инженера от квалифицированного исполнителя, учёного — от техника.

И если вы всё ещё думаете, что философия — это «ботовня», позвольте рассказать вам про моего научного руководителя — Владимира Ивановича Аршинова.

Он был физиком. Выпускник МФТИ, факультет физической и квантовой электроники — первого выпуска, 1965 года. Работал в Институте физических проблем АН СССР. Успешный, талантливый, с блестящим будущим в науке ^[1].

И вдруг — поворот: уходит в философию. Аспирантура в Институте философии, кандидатская по структуре физического знания, затем — докторская на тему синергетики как феномена постнеклассической философии. Пятьдесят лет — в философии.
Главный научный сотрудник, организатор, редактор, учитель.

Почему? Потому что он понял: наука не может существовать в вакууме.
Там, где заканчиваются формулы, начинается смысл. Там, где математика ^[2] описывает поведение ^[3] системы, философия спрашивает: зачем? для кого? что это меняет? И, что самое важное — что мы упускаем?

Когда я учился в аспирантуре я постоянно общался не только с философами, но и с математиками, физиками, системными аналитиками.
Но не просто общался — сидел за одним столом. Пили чай. И не только.
За тем самым большим столом у Аршинова, где не было разделения на «точняков» и «гуманитариев».
Были просто люди, думающие на пределе возможного.
Вот кто там бывал в нашем секторе ИФРАНа – за столом “у Аршинова”.
Илья Пригожин ^[4] – лауреат Нобелевской премии по химию за теорию диссипативных структур, автор книг по теории хаоса и самоорганизации. Когда Пригожин приезжал в Москву, то его сопровождающим и переводчиком обычно был Юлий Данилов ^[5]– “человек-оркестр” – физик, математик, переводчик, постоянный автор журнала “Квант” – наш хороший друг и приятель Аршинова.
Сиживал за нашим столом “у Аршинова” и даже отдыхал на нашем диванчике сам Герман Хакен ^[6] – основатель синергетики и физик-лазерщик.
Постоянный докладчик семинаров “у Аршинова” – блестящий математик и философ – Сергей Курдюмов ^[7] – директор Института прикладной математики, создатель теории неравновесных процессов и самоорганизации.
А еще на наших конференциях делал доклады академик Борис Раушенбах ^[8] – баллистик, основатель советской космонавтики, но при этом глубокий культуролог и религиовед.
Я сидел за одним столом и много раз общался с Никитой Моисеевым ^[9] – суперматематиком, автором концепции ядерной зимы, философом-космистом.
Блестящий физик и популяризатор науки Сергей Капица ^[10] написал предисловие к одной из моих книг и тоже не избежал наших “философствований”. А еще Николай Карлов ^[11] – ректор московского физтеха. А еще (не побоюсь этого слова) гениальный Владимир Лефевр ^[12] – обязательно заходил “к Аршинову”, когда бывал в Москве. Звезда посиделок “у Аршинова” Вадим Рабинович ^[13] – блестящий химик, а еще поэт, а еще писатель, а еще философ. А еще Юрий Степанов- ^[14] академик, лингвист, переводчик Хрущева и Шарля де Голля.
А еще Сергей Хоружий ^[15] – математик, физик-теоретик, переводчик, богослов, оригинальный русский мыслитель.
И это только те, кого я запомнил, когда учился у Аршинова и с кем много общался лично.

Это не список философов. Это — элита мировой науки. Люди, которые решали задачи, где точные науки уже не справлялись в одиночку. Где требовалось не просто уравнение, а понимание — контекста, границ, этики, смысла.

И ни один из них не называл философию «бесполезной».
Напротив — они жили в диалоге с ней. Потому что философия — это не альтернатива науке. Это её зеркало и компас.

Я часто думал: какие бывают научные руководители?
Одни — как контролёры: ставят задачу, проверяют сроки, требуют отчётов. Они — менеджеры науки. Важны, нужны, но не всегда вдохновляют.

Другие — как буддисты. ^[16]
Они не управляют, они присутствуют в своем мире и по умолчанию, без сопротивления включают тебя в свой мир. Не спрашивая.
Сразу, с ходу начинают мыслить с тобой вместе о том, о чем они думают здесь и теперь. Они живут в своей теме 24/7.
Их мысли — как поле, в котором всё само начинает самоорганизовываться.
У них не бывает «совещаний» — у них бывают долгие разговоры за чаем (а иногда и хорошим коньяком) о самом главном в их бытии, в которых случайная фраза может изменить траекторию всей твоей карьеры.

Владимир Аршинов был именно таким. Он не говорил: «Сделай вот это».
Он говорил: «Я вот тут недавно решил изучить очень интересную тему…» Он не давал ответов — он создавал условия, в которых ответы рождались сами потому, что он мыслил в твоем присутствии и вместе с тобой.
Это и есть самоорганизация сложности — главная идея синергетики, которую он развивал всю жизнь.

Философия нужна ученым и инженерам не для того, чтобы они цитировали Канта на митапах. А для того, чтобы видеть систему целиком, а не только свою часть, ставить правильные вопросы, а не только решать поставленные задачи, но и осознавать последствия своих решений — не только технические, но и социальные, этические, экзистенциальные, выходить за рамки парадигмы, когда она перестаёт работать.

Когда вы создаете систему, которай будет принимать решения за людей, вы уже не просто инженер. Вы — участник формирования нового мира. А в этом месте наука встречается с философией. И если вы её игнорируете, вы рискуете стать слепым кузнецом, кующим цепи для будущего.

Синергетика, которой посвятил жизнь Аршинов, — это наука о самоорганизации сложных систем. О том, как из хаоса возникает порядок. Как из отдельных элементов складывается нечто большее, чем сумма частей. Как рождается новое.

Философия — это и есть такая система. Она не даёт готовых решений. Но она создаёт условия, в которых решения могут появиться. Она — не двигатель, а среда. Как вода для клетки. Как воздух для огня.

И когда я слышу, что философия «бесполезна», я вспоминаю тот большой стол “у Аршинова”, за которым сидели великие учёные.
И понимаю: бесполезна не философия, а узкое ограниченное мышление ^[17] без масштаба.

Владимир Иванович ушёл. Но его «сложностный мир» — мир становления, свободы и творчества ^[18] — остаётся. В его трудах. В его учениках. В тех, кто продолжает задавать неудобные вопросы.

Спасибо тебе, Владимир Иванович. ^[19] За науку. За философию.
За стол, за которым всё было возможно.

Владислав Тарасенко ^[20]

Доцент МГТУ им. Н.Э. Баумана, более 30 лет занимающийся исследованием и проектирование систем, увлечен философскими основами вычислительной техники и искусственного интеллекта ^[21]. Специализируется на соединении абстрактных теорий с практической реализацией.