Важной составляющей сил, ответственных за язву желудка и язвенный колит, являются перинатальные энергии с очень четким осевым фокусом; их максимум обычно переживается на продольной оси тела. Конфликтная иннервация как верхней части желудочно-кишечной системы (оральная агрессия, боль в желудке. тошнота и рвота), так и ее нижней части (кишечная боль и спазмы. понос, спазматический запор), часто сопутствуют процессу рождения. Приведет ли этот аспект родового переживания к патологическим проявлениям в будущем, будет ли это связано с желудком плис кишечником, зависит, надо полагать, больше от цепочки последующих биографических событий, чем от особенностей механики родов. Характерно, что СКО пациентов с этими заболеваниями характерно включают воспоминания о событиях, связывающих пищеварение с тревогой. агрессией или сексуальностью; природа этих травм и их распределение по времени в целом согласуется с психоаналитической теорией.
Артериальная гипертония явно соотносится с историей крайних эмоциональных стрессов. Глубинная основа этого расстройства – запись в организме длительного эмоционального и физического стресса биологического рождения. Различные стрессы на протяжении жизни добавляются к этому первичному запасу, облегчают доступ перинатальных элементов в сознание, связывают их со специфическими событиями биографии и обеспечивают их конечное развитие и артикуляцию. В итоге артериальная гипертония является психосоматической реакцией на все незавершенные гештальты стрессовых ситуаций в жизни индивида, включая его перинатальную историю, а не отражением только ближайших по времени обстоятельств.
Неврастения и эмоционально-травматические неврозы занимают особое место среди психопатологических синдромов. В некотором смысле их можно считать наиболее “нормальной” реакцией человека на Тяжелые обстоятельства. Симптомы неврастении будут развиваться у тех, кто на длительное время попал в обязывающие и объективно стрессовые условия – такие, как избыток работы под давлением с разных сторон; нехватка отдыха, сна и средств восстановления сил; одновременное решение нескольких сложных задач; беспорядочный образ жизни. Неврастения характеризуется мышечным напряжением, треморами, чрезмерным потением, сердечными расстройствами и сбоями, нефиксированной тревогой, чувством подавленности, сильной головной болью и faiblesse irritable (раздражительная слабость – франц.), чувством общей слабости и потери энергии в сочетании с повышенной раздражительностью. Ее как правило сопровождают сексуальные нарушения, в частности импотенция, фригидность, изменения менструального цикла и преждевременная эякуляция.
Эмоционально-травматический невроз бывает у людей, которые оказались вовлеченными в природные катастрофы экстремальных размеров, массовые несчастные случаи и военные ситуации, или у тех, кто пережил какие-то другие события, представляющие потенциальную угрозу для жизни или телесной целостности. Следует отметить, что эти условия не подразумевают каких-либо физических повреждений организма, а только психологическую травму, связанную с возможностью вреда. И все же вытекающий отсюда травматический невроз типично включает не только интенсивные эмоциональные симптомы, но и определенные телесные проявления – боль, судороги, резкую дрожь или же паралич.
Неврастения и эмоционально-травматический невроз близко соотносятся психогенетически. И то, и другое – продукт БПМ-III в довольно чистой форме, т. е. не измененной и не окрашенной позднейшими биографическими событиями. Неврастения, являющаяся относительно нормальной реакцией на продолжительный стресс умеренной степени, проявляет существенные черты третьей перинатальной матрицы в несколько смягченной форме. А экстремальные обстоятельства, повергающие человека в эмоционально-травматический невроз, настолько близки ситуации рождения, что преодолевают его защитную систему и эмпирически связывают с самым ядром БПМ-III. Даже после того как непосредственная опасность миновала, невротик по-прежнему переполнен перинатальными энергиями, против которых у него уже нет никакой эффективной психологической защиты.
Эта ситуация представляет проблему, но она может стать и ценной возможностью для эмпирического столкновения с перинатальной энергетикой. Конечный исход будет зависеть от терапевтического подхода к этому состоянию. Кстати, попытки психологического или фармакологического подавления вырвавшейся на свободу перинатальной энергии будут совершенно бесполезны или же приведут к общему истощению пациента.
Терапевтическая стратегия, освобождающая перинатальную энергетику, может не только разрешить симптомы травматического невроза, но и способствовать процессу глубокого исцеления и трансформации. Лучшие из традиционных подходов в этих условиях – гипноанализ и наркоанализ, которые приводят пациента в соприкосновение с исходной угрожающей жизни ситуацией, позволяя прожить ее повторно. И все же идеальный терапевтический подход должен проводить дальше – к перинатальным матрицам, которые были вскрыты экстремальной ситуацией. Эти наблюдения особенно значимы с точки зрения того факта, что десятки тысяч ветеранов Вьетнама, страдающие от длительных эмоциональных нарушений, вызванных войной, представляют в США серьезную проблему ментального здоровья.
Нередко в ситуациях смертельной опасности люди теряют контроль над мочевым пузырем и кишечником. Это характерно для финальной стадии рождения и перехода от БПМ-III к БПМ-IV. Клинические наблюдения подтверждают, что в старых родильных домах, где не применяли клизм и катетеров, матери часто испражнялись и мочились в момент деторождения, и то же самое происходило с ребенком. Невротическая потеря контроля над мочевым пузырем (энурез) и более редкая потеря контроля над кишечником (энкопрес) могут быть прослежены до рефлекторного мочеиспускания и дефекации в момент рождения. У людей, переживающих элементы БПМ-III и БПМ-IV во время психоделических сеансов, часто возникает беспокойство относительно сфинктеров и их контролирования. Мочеиспускание довольно обычно, когда пациент эмпирической психотерапии достигает момента полной сдачи и отпускания себя. Непроизвольная дефекация встречается реже, возможно из-за гораздо более сильного культурного табу, но и она имела место в нескольких случаях. Как и при других расстройствах, только последующие биографические события сходной природы способны перевести этот потенциал, существующий на перинатальном уровне, в актуальную клиническую проблему. Материал относящихся к этим случаям СКО в основном согласуется с психоаналитической теорией. Однако, это только часть дела, а глубинные корни нарушений следует искать в рефлекторном освобождении сфинктеров при рождении, когда прекращаются боль, страх и удушье, и в восстановлении психологической связи с постнатальным и пренатальным состояниями, в которых нет ограничений необусловленной биологической свободы.
